История основания рода
Род Малфоев возводит свою родословную к Ланселоту, рыцарю круглого стола при короле Артуре. Ланселот Дю Лак де Ванн был воспитан девой Озера, из-за чего получил свое первое прозвище (Озерный). Попав в Камелот, Ланселот полюбил королеву Гвиневру, и она также полюбила его. Несмотря на это, у Ланселота была жена по имени Элейна и двое общих сыновей, Галахад и Гилеад. Во имя своей Прекрасной Дамы Ланселот совершил множество подвигов. О связи королевы с Ланселотом было много слухов, и спустя время, Мордред пожелал открыть королю глаза на ситуацию. Король Артур должен был осудить королеву на сожжение, на этот раз — за нарушение супружеской верности. Ланселот спас её и увез в монастырь, после чего скрылся на родине вместе с женой и сыновьями, в Бретани, получив прозвище “Неверный”, то есть Мальфуа.
Как и многие другие прародители благородных английских семей, волшебник Арманд Малфой (потомок Ланселота) прибыл в Великобританию вместе с Вильгельмом Завоевателем во времена вторжения нормандской армии. Он был первым Малфоем в Британии. Предполагается, что он оказывал Вильгельму некие услуги волшебного характера, хотя точно не известно, какие именно. После своей победы в 1066 году Вильгельм передал Арманду во владение манор в графстве Уилтшир. Потомки Арманда сохранили этот дар, и поместье до сих пор принадлежит им. Никлас Малфой, живший в четырнадцатом веке, как полагают, расправился со многими капризными магглами-арендаторами под видом чумы. Основателем рода таким какой он есть считается Констант Малфой (1632-1761), получивший привилегию после помощи Карлу II на поле боя.
Деяния предков
История про подвиг Константа дошла до нас в стихотворной форме:
Король-изгнанник, на своей стезе
Возвысивший алхимию и Хайда,
Сын обезглавленного, пивовара враг —
В Шотландии разбил свои шатры,
Когда к холмам на северные земли
Спустился черной тенью лорд-дракон.
На кожистых крылах чернее ночи
Алмазной россыпью пылала смерть,
И отражались искры как на шпагах
На окровавленных его когтях,
А рев вгонял солдат в истошный ужас,
Которому нет имени досель.
Лишь тем, кому сердца крепила верность
Сильнее смерти — тем хватило сил:
Так бравый Смит из пушек залп отправил
В драконье брюхо, полное огня.
Так Флинт сказал » Молитесь за меня»,
И, из земли подняв со стягом древко,
Невиданным броском его всадил
Ужасной твари прямо под крыло.
И малый Кэплет залп из арбалетов
Уговорил солдат дрожащих дать,
И полк ирландцев, к сказкам чуть привыкших,
Строй алебард сомкнул вкруг короля.
Но был свиреп и голоден убийца,
И, в ярости поправ закон железный,
Сворачивал он шеи лошадям,
А людям рассекал их, словно груши
Двоякоострый рассекает меч.
Отскакивали пушечные ядра
От закаленной в бездне чешуи,
А древко из крыла он вместе с розой
Монаршей вынул и порвал в труху —
Но оттого лишь стал немало злее.
И трепетали те, кто помнил разум,
И пали наземь те, кто жаждал жить.
Настала тишина на поле боя,
В которой раскатился рыком грома
Драконий голос, путая сердца:
— Меня прислал к тебе, король, твой родич.
Чье знать не знаю имя и прозванье,
Он на тебя неистово обижен,
И нынче я — твой смертоносный яд,
Твой приговор и кровное проклятье,
Давай же, отзови бедняг вассалов,
Тебя кольцом защитным окруживших,
Которые погибнут бесполезно,
Поскольку мой обет им не сломать…
Король молчал, закрыв лицо перчаткой,
И вновь подняв глаза, ответил так:
— Одна лишь смерть слова и кровь сравняет,
И рока неизбежней не сыскать:
Так ныне я прошу своих вассалов
Покинуть круг, и лагерь, и границу.
А юного О’Нейла — дать мне меч.
Меч в руку короля ложился твердо,
Но взгляд его на ножнах задержался,
Накрытых вдруг невежливой рукою
Незваного и неблагого гостя.
— Со всем моим почтеньем, ваша милость,
Волшебнику свой вызов уступите,
Ведь с магией лишь маг сражаться вправе,
И право привело меня сюда.
— Откуда ты, и в чем твое уменье?
Был голос гостя властным и негромким;
Лиловый плащ скрывал броню и панцирь.
Седыми волосами покачавши,
Он вдруг сощурил гэльские глаза.
— Я побеждал проклятья и драконов,
И захочу остаться безымянным,
Коль эту битву честно проиграю…
А до тех пор мне имя — Постоянство.
Король ответил:
— Вот тебе твой Камлан,
Бери его и искупай грехи.
С поклоном маг нездешний удалился,
Из-за плеча подняв свою секиру,
Что цепью приторочена к запястью
Неправому была, и так сияла
В закате — словно феникса крыло.
Строй расступился, и сверкнул глазами
Драконьих лордов предпоследний сын,
Узнав теперь и мага и оружье,
Что многих равных к смерти обрекли.
«Прости меня, могучее созданье»,
— Маг говорил, сплетающий заклятье, —
«У каждого из нас в тени таится
Нечистый долг, недоброе родство.
Но коли так случится, что на поле
Я устою, когда ты в пепел ляжешь —
Сольются наши судьбы, кровь и память,
И я клянусь, как прежде братьям клялся,
Что вас ни одного не позабуду,
И передам потомкам в волшебстве.»
«Тебе не будет ни судьбы ни места
Среди твоих потомков горделивых», —
Дракон ответил, по земле ступая,
И глаз от глаз чужих не отводя, —
«Останешься ты словом на бумаге
И призраком с укором молчаливым,
Никто твое не переплавит имя
И им не назовет своих детей.
Ты проклят, весь твой род навеки проклят:
К чему, за что, на чем тебе стоять?»
«Смотри же на ничто, раз им грозишься.
Смотри в него, покуда не ослепнешь,
Иль не прозреешь зрением иным», —
Волшебник молвил и в прыжке ударил.
Тогда отпрял в смятении дракон,
И дрогнули холмы от зова силы,
И лезвие со стоном обернулось
Для нового удара. Свет померк
Над полем. Но ослепшими глазами
Дракон не видел факелов и звезд,
Взлетая вбок на крыльях исступленья.
В броске секиру в хвост ему воткнул
Волшебник, Постоянством нареченный —
Он был силен, хотя уже не молод,
Но управлялся молодых верней.
Дракон боролся, в отмашь бил когтями,
Крутился черным штопором над войском,
Стряхнуть крылом противника пытался,
Но крепко тот вонзал зеркальный остов,
Всё выше продвигаясь по хребту.
Залитый кровью бился плащ по ветру,
Пробитый панцирь треснул на крепленьях,
Когда достал дракона страшной раной
Упрямец, и из шеи полилась
Драконья кровь, с английскою мешаясь.
Не встав с колена, на пределе сил,
Он снова вынул лезвие и снова
Воткнул его сквозь тьму по рукоять.
Со страшным криком зверь перевернулся
И придавил врага к своим же ранам,
Их все к себе в союзники призвав.
Так бой свершился. Ждали с опасеньем —
Поднимется ли кто-то из двоих,
Иль можно отпевать и славить мертвых,
Пока из-под остывшего крыла,
Простор молчащий бранью обличая,
Не показался маг едва живой.
Он первым делом вытащил секиру,
Зажатую в тисках земли и зверя,
Вторым же делом голову дракона
Отсек одним ударом, где лежала,
С трудом шагнул назад, и третьим делом,
Шатаясь, подошёл к шатру Стюарта.
Там, опираясь от души на древко
Двумя руками, словно на подругу,
Он левой сделал шаг вперёд ногою,
На правое пытаясь встать колено,
И скривившись от боли вполовину
Лишь смог присесть, но медленно продолжил.
В тот миг король не выдержал, отчаясь:
— Остановить! Бароны, поднимите,
Да живо уложите на постель.
К герою — лекарей, певцов и девок,
Пока он Нас смертельно не обидел
Столь тягостным почтением своим.
Отныне заслужил он это право,
Но коль колена не склонять пред Нами,
Ни перед кем склоняться не обязан.
И будем мы в расчете на века,
Коль сей закон он передаст потомкам.
Скажи одно, наш рыцарь и преступник,
К какому дому нам отправить щит?
— О, этот дом пока не знаменит, —
Старик ответил, рану зажимая, —
Но ждёт домой супруга дорогая,
И примет весть мой сын.
Посланник твой Пусть спросит — чей отец Констант Малфой.
— Да будет так. Коль хочешь послужить,
Велю сегодня отдыхать и жить. …
Вот слово короля. Его вассал
Для вас все это вчерне записал,
Чтобы, услышав, не судили строго,
А мне теперь идти своей дорогой
Со звездным небом на изнанке век:
Смиренный летописец, Деймос Блэк.
Остальная история
До введения Статута о секретности в 1692 году семья Малфоев была вхожа в знатные магловские круги, поэтому она выступила против этого закона, ссылаясь на то, что лишится этой приятной сферы общественной жизни. Хотя последующие поколения резко отрицают этот факт, но есть основания предполагать, что первый Люций Малфой был претендентом на руку Елизаветы I, правда, его попытка женитьбы не увенчалась успехом. И все же некоторые историки-волшебники утверждают, что последующее сопротивление браку у Елизаветы I возникло из-за проклятия Малфоя.
Руководствуясь тем самым чувством самосохранения, которым продиктованы все действия Малфоев за прошедшие столетия, после принятия Статута о секретности члены семьи порвали все отношения с маглами. Малфои стали активно поддерживать Статут, делая это более рьяно, чем изначальные сторонники этого закона и даже отрицая, что когда либо общались (а уж тем более вступали в брак) с маглами.
Огромное богатство Малфоев обеспечило им значительное влияние в Министерстве в течение нескольких поколений, хотя ни один Малфой не стремился к роли министра магии. Ко всем маглам, которые не могли предложить им драгоценности или власть, Малфои относились с неподдельным презрением, и для большинства их поддерживающих волшебников это привело к доктрине о чистой крови, которая, казалось, в течение нескольких лет двадцатого века была их наиболее подходящим источником беспрепятственной власти.
С введением Статута о секретности ни один из Малфоев не вступал в брак с маглом или маглорождёнными. Однако семья сторонилась несколько опасной практики заключать брак с малочисленным окружением чистокровных волшебников, поскольку такие союзы являлись ослабленными и неуравновешенными, и в фамильном древе Малфоев есть полукровки.
Переходя к “новейшей” истории семьи: Солярис Малфой — ученый, исследователь, написал известнейшие труды по магии и волшебству, иногда под псевдонимами. Совместно с Сен-Жерменом — загадочную Легенду о Равенстве. В юности был сторонником Гриндевальда, работал на него как ритуалист и скупщик старинных артефактов и текстов, но до начала открытой войны оставил его и практически скрывался в Англии, как и многие другие британские волшебники, переоценившие свои увлечения. Ко времени детства Люциуса был довольно фанатичным праведником и светлым волшебником, все темные аспекты магии были в семье запрещены. По официальной версии для всех — погиб от драконьей оспы.
Люциус работал в Министерстве и дослужился до должности Лорда-казначея, пока был в законе. Поскольку Драко не разделял стремлений отца, Люциус принял в род (со сменой крови) Теодора Нотта и некоторое время даже говорил, что выжег родного сына из древа, но на самом деле это было не так. В последствии Драко спас Люциуса от гибели, применив первое светлое заклинание.
Из семейного древа за всю историю была выжжена только одна девушка: Микаэла Малфой (колдомедик, стала мракоборцем, вышла замуж за безродного (по меркам семьи) волшебника Амадея Фиддеса, соратника по Ордену Феникса. Убита Орденом Феникса по предположению о ненадежности, когда появились доказательства о темных делах Люциуса Малфоя, в тот же день) Обычно сочетание наказаний, принуждения, изгнаний и непростительных действий дают крови шанс одуматься и вернуться.
